парень с холодцом и хреном
Я тут дочитала кусочками книгу Кима Филби, мемуары, так сказать.
читать дальшеКаждый мог бы сказать Мильмо, что Берджесс был неисправимым в одном деле: он
одалживал книги как с разрешения хозяина, так и без такового.
Хм. Хммм.
Найтли: Итак, кто же их предупредил?
Филби: Не было никакого предупреждения, если не считать того, что я
послал Берджессу записку, что охота на Гомера активизируется. Убегая, он в
спешке оставил письмо в своей квартире, и Бланту пришлось здорово
покрутиться, чтобы добыть его раньше, чем оно попадет в чужие руки.
Из чего можно сделать вывод, что Блант был очень даже при делах. Ладно, да, я пошлая, я знаю, и я шиппер Гай/Энтони Блант, но что поделаешь. И мне отчаянно видится, что Гай оставил письмо не просто так, оставил не только письмо. Сдаётся мне, что там было что-то ещё.
Филби: Простое совпадение. Берджесс работал над планом в течение
некоторого времени, и дата бегства была определена задолго до того, как
Моррисон подписал разрешение. Незапланированным явилось лишь бегство самого
Берджесса. Блант и я решили стоять до конца.
Найтли: Почему Берджесс бежал?
Филби: Он дошел до предела, был близок к нервному срыву, ближе, чем
кто-либо предполагал. Его карьера в Англии закончилась, что делало его
малополезным для КГБ. Мы все так беспокоились о Маклине, что не обращали
внимания на Берджесса. А он был в состоянии сильного стресса.
Вот именно! Дело было даже не в том, что он был в стрессе, а в том, что не обращали внимания. Он же долбанный наркоман в этом плане, что ж такое!
Найтли: Как жил Берджесс в Москве?
Филби: Он доставлял здесь руководителям определенные хлопоты. Они
делали для него все, что могли, но он не успокаивался. В России он хотел
заниматься одним - возглавлять английский отдел в КГБ. Но шансов получить
эту работу из-за различных бюрократических препон и ряда других причин у
него не было, и это его огорчало. Он и Маклин без дела слонялись по Москве,
а журналисты преследовали их.
И вот было решено помочь им начать новую жизнь, отправить их в
Куйбышев. Маклин получил преподавательскую работу и зажил нормально, а
Берджесс по-прежнему катился вниз.
Найтли: Берджессу так и не удалось приспособиться?
Филби: Нет. Он продолжал катиться по наклонной плоскости.
Найтли: Вы встречались с ним в Москве?
Филби: Нет. При жизни мне так и не удалось повидать его. Сотрудники КГБ
делали так, чтобы мы не встречались во избежание взаимных упреков в
случившемся. Жаль, что мы не повидались с ним перед его смертью. Он был
неплохим другом.
Неплохим другом - точное высказывание, на самом деле. Гай довольно замкнут, почти эгоистичен, на самом себе, так что не мудрено, что его дружба носила весьма половинчатый характер. Не потому, что Гаю кто-то не нравился, нет, просто его дружба была больше внутренней. Мне кажется, именно чувство привязанности и понимания тех, кого он считал другом, не давало ему высказывать что-либо вслух.
Так, например, на сыгровке по Испании, где были Гай, Дональд и Энтони, Гай, скрипнув и вздохнув, произнёс вслух: "Лучше бы Дональд не приходил". Отчасти это эгоистическое нежелание объяснять кому-либо что-либо, потому что Энтони бы узнал и так, он бы просто понял, съехал с катушек... Гай не особенно умеет и любит утешать, но вот ему кажется, что с Энтони наедине вышло бы мягче, более гладко. Дональду же надо было стукнуть по столу кулаком и сказать, что всё будет хорошо, мол, не бери в голову и всё такое. В тот момент Гай не мог. Не был уверен, понимаете? С другой стороны, Гай действительно считал, что лучше бы Дональд не узнал об этом деле до его завершения. С третьей, Гаю было бы стыдно, если в уютную квартиру Маклина ворвались люди и пристрелили его, не знавшего даже, за что.
Филби: Это расследование не было фарсом, как это представлялось
некоторым. Возьмите, например, заявление Джона Ле Карре в предисловии к
вашей книге. Он пишет: "Хороший следователь никогда не конкретизирует свои
обвинения, никогда не раскрывает того, что ему известно, никогда не
позволяет подозреваемому почувствовать себя в безопасности и считать, что он
может рассчитывать на моральную поддержку коллег, никогда не ведет допроса в
присутствии сочувствующей подследственному аудитории".
Найтли: Что вы думаете о Ле Карре?
Филби: Я прочитал все его книги. Первые была превосходны, но
последующие оказались слишком сложны для меня. Сейчас его книги сложнее
любой разведывательной операции, в которой я когда-либо принимал участие.
Без комментариев, я не могла не.
читать дальшеКаждый мог бы сказать Мильмо, что Берджесс был неисправимым в одном деле: он
одалживал книги как с разрешения хозяина, так и без такового.
Хм. Хммм.
Найтли: Итак, кто же их предупредил?
Филби: Не было никакого предупреждения, если не считать того, что я
послал Берджессу записку, что охота на Гомера активизируется. Убегая, он в
спешке оставил письмо в своей квартире, и Бланту пришлось здорово
покрутиться, чтобы добыть его раньше, чем оно попадет в чужие руки.
Из чего можно сделать вывод, что Блант был очень даже при делах. Ладно, да, я пошлая, я знаю, и я шиппер Гай/Энтони Блант, но что поделаешь. И мне отчаянно видится, что Гай оставил письмо не просто так, оставил не только письмо. Сдаётся мне, что там было что-то ещё.
Филби: Простое совпадение. Берджесс работал над планом в течение
некоторого времени, и дата бегства была определена задолго до того, как
Моррисон подписал разрешение. Незапланированным явилось лишь бегство самого
Берджесса. Блант и я решили стоять до конца.
Найтли: Почему Берджесс бежал?
Филби: Он дошел до предела, был близок к нервному срыву, ближе, чем
кто-либо предполагал. Его карьера в Англии закончилась, что делало его
малополезным для КГБ. Мы все так беспокоились о Маклине, что не обращали
внимания на Берджесса. А он был в состоянии сильного стресса.
Вот именно! Дело было даже не в том, что он был в стрессе, а в том, что не обращали внимания. Он же долбанный наркоман в этом плане, что ж такое!
Найтли: Как жил Берджесс в Москве?
Филби: Он доставлял здесь руководителям определенные хлопоты. Они
делали для него все, что могли, но он не успокаивался. В России он хотел
заниматься одним - возглавлять английский отдел в КГБ. Но шансов получить
эту работу из-за различных бюрократических препон и ряда других причин у
него не было, и это его огорчало. Он и Маклин без дела слонялись по Москве,
а журналисты преследовали их.
И вот было решено помочь им начать новую жизнь, отправить их в
Куйбышев. Маклин получил преподавательскую работу и зажил нормально, а
Берджесс по-прежнему катился вниз.
Найтли: Берджессу так и не удалось приспособиться?
Филби: Нет. Он продолжал катиться по наклонной плоскости.
Найтли: Вы встречались с ним в Москве?
Филби: Нет. При жизни мне так и не удалось повидать его. Сотрудники КГБ
делали так, чтобы мы не встречались во избежание взаимных упреков в
случившемся. Жаль, что мы не повидались с ним перед его смертью. Он был
неплохим другом.
Неплохим другом - точное высказывание, на самом деле. Гай довольно замкнут, почти эгоистичен, на самом себе, так что не мудрено, что его дружба носила весьма половинчатый характер. Не потому, что Гаю кто-то не нравился, нет, просто его дружба была больше внутренней. Мне кажется, именно чувство привязанности и понимания тех, кого он считал другом, не давало ему высказывать что-либо вслух.
Так, например, на сыгровке по Испании, где были Гай, Дональд и Энтони, Гай, скрипнув и вздохнув, произнёс вслух: "Лучше бы Дональд не приходил". Отчасти это эгоистическое нежелание объяснять кому-либо что-либо, потому что Энтони бы узнал и так, он бы просто понял, съехал с катушек... Гай не особенно умеет и любит утешать, но вот ему кажется, что с Энтони наедине вышло бы мягче, более гладко. Дональду же надо было стукнуть по столу кулаком и сказать, что всё будет хорошо, мол, не бери в голову и всё такое. В тот момент Гай не мог. Не был уверен, понимаете? С другой стороны, Гай действительно считал, что лучше бы Дональд не узнал об этом деле до его завершения. С третьей, Гаю было бы стыдно, если в уютную квартиру Маклина ворвались люди и пристрелили его, не знавшего даже, за что.
Филби: Это расследование не было фарсом, как это представлялось
некоторым. Возьмите, например, заявление Джона Ле Карре в предисловии к
вашей книге. Он пишет: "Хороший следователь никогда не конкретизирует свои
обвинения, никогда не раскрывает того, что ему известно, никогда не
позволяет подозреваемому почувствовать себя в безопасности и считать, что он
может рассчитывать на моральную поддержку коллег, никогда не ведет допроса в
присутствии сочувствующей подследственному аудитории".
Найтли: Что вы думаете о Ле Карре?
Филби: Я прочитал все его книги. Первые была превосходны, но
последующие оказались слишком сложны для меня. Сейчас его книги сложнее
любой разведывательной операции, в которой я когда-либо принимал участие.
Без комментариев, я не могла не.
@темы: прощай, жестокий мир!, Шпионы